Сенсационные подробности первого выхода советского космонавта в открытый космос

Если в списке великих деяний человечества по освоению космического пространства под первым номером стоит полет Юрия Гагарина, то под вторым выход в открытый космос Алексея Леонова 18 марта 1965 года. Сенсационные детали того исторического события сообщили автору и сам Алексей Архипович, и ответственные работники, обеспечивавшие полет.

Чтобы опередить американцев, сильно спешили. Предварительно на орбиту был послан беспилотный корабль-разведчик, из которого в космосе выдвигалась платформа с образцами технических материалов и биологических тканей. Предполагалось изучить воздействие, которое окажет на человека нечто из космоса, о котором еще мало было известно.

Корабль отлично отработал, собрал все запланированные сведения, но при заходе беспилотного Восхода на посадку конец одной команды и начало следующей неожиданно сформировали третью на подрыв объекта, и он был уничтожен! Бесценные данные погибли.

До намеченной экспедиции Павла Беляева и Евгения Леонова с первым выходом человека в открытый космос оставалось полтора месяца. Устроители оказались без каких бы то ни было сведений о том, что там ждет человека, и всего с одним подходящим для этой цели кораблем. Сергей Павлович Королев спрашивал экипаж:

- Что будем делать? Пойдем на запланированный эксперимент с большой неопределенностью или будем ждать новый корабль а это месяцев 68, чтобы снова запустить его в беспилотном режиме и только потом лететь самим? Ваши мнения?

Оба космонавта прекрасно знали, что американцы вот-вот осуществят похожий эксперимент. Ответ был прост:

- Мы находимся сейчас в прекрасной форме. Прошли для этого полета все, что необходимо. Мы готовы, и надо лететь...

Когда Алмазы (позывные экипажа Беляева и Леонова) ушли в небо, Королев долго стоял на стартовой площадке. Он привык перед каждым новым экспериментом иметь максимальное количество ответов на возникающие вопросы. А тут пошел без разведки!

И началось! Вместо запланированных 300 километров их выбросило на орбиту 500 километров от поверхности Земли.

Тренировки на Земле проходили хоть и в разреженной, но все же атмосфере. На высоте же 500 километров глубочайший вакуум. Предполагалось, что скафандр может деформироваться, поэтому Леонов перед выходом тщательно и плотно затянул все ремни. Но этого оказалось мало. За бортом раздулись перчатки и сапоги, руки и ноги вышли из них, угрожающе вспухли все сегменты облачения.

И когда после окончания работы в открытом космосе, где-то над Енисеем (он хорошо это запомнил), Леонов получил команду командира возвращаться, то с ужасом понял, что у него это не получается. Он попытался войти вперед ногами. Раздувшийся скафандр не пускал. Вышел на связь Беляев, спросил в чем дело.

- Не могу войти, насколько мог спокойно ответил Леонов. Скафандр раздулся... Потом добавил: Паша, это, кажется, серьезно... Попробую войти головой...

Он, конечно, понимал, что Павел сделает все, чтобы помочь. Ведь они даже отрабатывали в невесомости эвакуацию его в корабль в случае потери сознания. Но надо войти в шлюзовую камеру. А именно это и не получалось!

Алексей Леонов тогда еще не знал, что и его напарник оказался в не менее тяжелых обстоятельствах. Морально тяжелых. И связано это было с разговором, который перед их стартом произошел у Беляева с главным конструктором Сергеем Павловичем Королевым. Леонов при нем не присутствовал. А там было сказано Королевым примерно следующее:

- Возможно, на орбите сложится ситуация, когда корабль не сможет вернуться на Землю что-то случилось... При неизбежном в таком случае кислородном голодании у человека нарушается сознание. И лучше до этого не доходить. Надо мужественно покончить с собой. В этой ситуации сначала Беляев должен убить Леонова, а потом себя. Это мужской подход. Ты знаешь, что делать, если такое случится?

- Да, я знаю, ответил ему Павел.

Затем Королев говорил с Алексеем. Ни о чем только что сказанном речи не шло. Только попросил:

- Ты там особо на рожон не лезь. Просто выйди из корабля, помаши нам рукой и назад. И мы поймем, может ли человек работать в открытом космосе... Попутного тебе солнечного ветра!

И вот теперь, вдали от Земли, ситуация фантастическим образом приблизила их к тому, о чем говорил с командиром экипажа главный конструктор. Леонов решал проблему: войти в корабль за оставшиеся минуты. Беляев решал другую: делать ли то, о чем говорил Королев.

То ли мольбы командира, то ли собственные опыт или удача помогли, но Леонов сообразил: перевел давление скафандра на аварийный, пониженный режим, соответствующий нахождению человека примерно на пятикилометровой высоте. И сделал это самовольно, времени докладывать на Землю не было: оставалось тридцать минут до того, как кончится кислород, и пять до входа в тень. Далее полная темнота, поскольку подсветки на корабле не было.

- Нет, лучше меня никто ситуацию не понимал, говорил мне Леонов.

Поняв, что скафандр принял привычные размеры, Леонов в шлюзовую камеру вошел. От момента, когда он понял, что не может войти до принятия решения о переключении давления, прошло две минуты.

Отстрелив выполнившую свою роль шлюзовую камеру, космонавты стали готовиться к спуску. Но и здесь опять нештатные ситуации! Отказала система автоматической солнечной ориентации, и Беляев с Леоновым впервые в космонавтике перешли на ручной спуск. И вдобавок ко всему не запланировано сели в тайгу под Пермью.

Уже на Земле, разбирая вещи, перекладывая пистолет, Павел Беляев вдруг сказал то ли сам себе, то ли своему напарнику:

- Знаешь, я вот смотрю на тебя, когда ты спишь У тебя слюнка течет от уголка губ, как у младенца И я думаю: Господи, неужели же я тебя мог убить?! И он рассказал удивленному Леонову о напутствии главного конструктора перед стартом.

- Мы были на половине пути к гибели к тому, чего так боялся Королев, подытожил позже в нашем разговоре Алексей Леонов тот непредсказуемый полет.

Ситуация, в которой оказались тогда Королев, Беляев и Леонов, оставляет непреходящее ощущение настоящего драматического спектакля, который только и может сыграть жизнь. Есть тому и еще одно подтверждение.

Работавший в те годы психологом отряда космонавтов Ростислав Богдашевский рассказал мне, что однажды после очередной тренировки в термобарокамере, он, собрав снятую с ребят медицинскую экипировку, удалился в так называемую темную комнату. А в смежную комнату, что он покинул, вошли Королев и Беляев. Это было так неожиданно, что выходить было уже неудобно. Вот версия, переданная Богдашевским.

- Как оцениваете готовность экипажа к выполнению программы? спросил главный конструктор.

- Все нормально. К полету готовы, ответил Беляев.

- Очень хорошо А сам, как командир, к полету готов?

- Да.

- Сейчас проверю Вероятность того, что все будет хорошо на сегодняшний день порядка 0,7. Если еще полгода поработаем, то сможем ее повысить от силы до 0,8. А теперь, Павел Иванович, скажи, что будешь делать, если Алексей не сможет войти в шлюз?

- Во время тренировок я отрабатывал такую нештатку, ответил Беляев.

- А если ничего не будет получаться, сможешь отстрелить Алексея вместе со шлюзовой камерой?

Беляев долго молчал. Сказал:

- Я уверен в себе. Такого не может быть.

Теперь задумался Королев. И неожиданно подытожил:

- Что ж, спрашивал о твоей готовности, Павел Иванович, не зря. К полету не готов. Иди.

Беляев никуда, естественно, не пошел и после минутной паузы тихо выдавил:

- Если потребуется, я смогу это сделать.

- Спасибо, спокойно принял его слова Королев.

Таковы два свидетельства о том памятном разговоре Королева с Беляевым. При некоторой схожести они все-таки отличаются в деталях. Причем Леонов вообще не допускает возможности присутствия там кого-то третьего. Где истина?

Осмелюсь предположить: Леонов излагает эту историю со слов своего командира Павла Беляева, произнесенными в счастливую минуту возвращения на Землю, подсознательно он мог чуть скорректировать суть. Наверное, Леонову было бы нелегко узнать всю истину, по которой при катастрофическом стечении обстоятельств он (или его безжизненное тело) отстреливалось бы в космос ради возвращения на Землю хотя бы одного члена экипажа.

Спасти хотя бы одного такой могла быть позиция Сергея Королева. И можно только очень отдаленно представить себе, что пережил Павел, когда у Алексея возникли проблемы с возвращением, как молился он о том, чтобы у Леонова все получилось и ему не надо было выполнять наказ Королева! Счастье, что Алексей нашел единственный выход из смертельной ситуации, избавив своего друга и командира от тяжкой моральной муки считать себя убийцей.

Мнения

Магомед Толбоев, летчик-космонавт, Герой России:

Лично для меня в решении Сергея Королева нет ничего удивительного. В те жестокие времена было не до сантиментов. Почти все космонавты были офицерами. Причем, подчеркну, советскими офицерами. Для нас приказ был священен. Павел Беляев, в случае крайней необходимости, пожертвовал бы лучшим другом. Так поступил бы и я.

Мы не камикадзе. Но всегда готовы выполнить боевую задачу даже ценою жизни. Это воспитывалось смолоду. Например, до отряда космонавтов я летал на истребителях-бомбардировщиках Су-7Б. Это первые носители ядерных боеприпасов малой мощности. В случае войны я должен был подняться в воздух, на сверхзвуке преодолеть противовоздушную оборону противника и сбросить атомные бомбы на 15-ю военную базу НАТО в Турции. Она охраняла стратегические проливы Босфор и Дарданеллы и запирала наш флот в Черном море. После выполнения задачи у меня оставалось топлива на обратный путь лишь на пролет 120 километров. Я был готов катапультироваться в море, по сути дела, идя на верную гибель.

Юрий Усачев, летчик-космонавт, Герой России:

Случай с Леоновым это не жестокость. Королев был гением. Главный конструктор должен предусмотреть все, в том числе самые невероятные ситуации. Вот и в данном случае он руководствовался принципом прагматизма. При первом выходе человека в открытый космос могло произойти все что угодно. Например, космонавт потерял сознание, умер от перепадов давления. Если его нельзя забрать на корабль, волей-неволей пришлось бы оставлять тело за бортом. Трезвый расчет диктует: не погибать же двоим, если есть возможность выжить хотя бы одному.

Я семь раз выходил в открытый космос. Первый раз это сделал 15 марта 1996 года. Тогда мы работали вместе с Юрием Онуфриенко. Еще на Земле в бассейне с нейтральной плавучестью много раз отрабатывали упражнение транспортировка нерабочего тела. К счастью, скафандр, спасибо его создателям, ни разу не подвел в открытом космосе. Сделали они его по-русски: этот маленький персональный космический корабль немного мешковат, но чрезвычайно надежен. Ни разу никого не подвел. Но морально каждый из нас был готов к смертельному риску.

Валерий Шаров. "РОДНАЯ ГАЗЕТА" 9(95), 11 марта 2005 г.